Домой!

К моменту посадки Тоня уже вся кипела от негодования. Хорошо, что было с кем поделиться – вместе с ней в Москву летела соседка, тоже русская – и, слава Богу, три часа рядом с местными Тоня бы не выдержала. 
 
Самолет домой, изображение Shutterstock

– Как достал этот бардак, а? – обратилась она к попутчице, усевшись, наконец, в кресло. – Сначала они ждут, не пойми чего, потом регистрацию открывают за полчаса до вылета. Уроды, блин. 
 
– Да ладно тебе, – протянула Вера.

Три последних часа она успокаивала Тоню, хотя прекрасно понимала, что никакого скандала та, конечно, не устроит, и даже менеджера не позовет. Теперь ей больше всего хотелось отдохнуть, еще лучше – поспать: в Москве она должна была проводить семинар. 
 
А Тоня летела просто в гости. Ее ждали друзья и родные, а главное – ей тоже был совершенно необходим отдых. Об этом надо было поговорить – и скоро Вере стало понятно: поспать не удастся.
 
– «Полака-полако» – задолбали они со своим полако! – делилась Антонина, ворочаясь на месте. – Блин, самолет какой неудобный! Я просто дико устала, если честно, вообще не понимаю, как тебе удается среди этих идиотов спокойной оставаться…
 
– Ну уж, Тонь, – лениво отозвалась попутчица, – почему сразу «идиотов»? Нормальные люди, со своими особенностями…
 
– Да уж, особенности – зашибись, – с неподдельным сарказмом проговорила Тоня. – Ни хрена не работают, ленивые, ничего им не надо, только кафу пить три раза в день. Вот и все особенности. И дороги ремонтируют по три месяца.
 
– Слушай, ну а в Москве их сколько ремонтируют? – возразила Вера. – А еще и воруют при этом сколько? 
 
– А то здесь не воруют. Еще как воруют – ты слышала историю с центром культурным в Герцег-Нови? Там долг за коммуналку две тысячи евро, плюс еще финансирование было семь тысяч – ушло непонятно куда. Так же точно и тащат. Еще и норовят каждый обхитрить и обсчитать. Особенно «русов». Что, скажешь, не так?
 
– Ну, а ты им кто? – поинтересовалась Вера. – Родная-знакомая?  Ну, хитрые, ну, для себя стараются. Но это же нормально – все люди такие.
 
– Глупости, – решительно отрезала Тоня. – В России гораздо душевнее люди. Пусть не улыбаются на каждом шагу, конечно, но уж не так, чтобы сразу обирать. – Она выглянула в окно.

– Неужели наконец-то взлетели? Не может быть! На двадцать минут позже, чем должны были. Ты не слышала, в Москве погода какая?
 
– Да вроде как солнечно, – отозвалась Вера, радуясь смене разговора. – Бабье лето, то-се.
 
– Супер, просто супер! Дожди эти, блин, достали. Честно – если бы я знала, что здесь семь месяцев в году льет, как из ведра, каждый день, я бы еще сильно подумала – стоит ли переезжать или лучше дома остаться. Киша, блин – а когда киша, никто не работает, я вон даже мастера вызвать не смогла, когда кран протекал, помнишь?

И скука какая, смертная просто! Ни театров, ни концертов, ни кино, ни ресторанов нормальных. Не, ну рестораны – это вообще отдельная тема, конечно.  Тебе-то все равно, ты дома ешь…
 
– Ага, дома, – согласилась Вера. – Продукты нормальные, дешевые, какой смысл в ресторанах?
 
– Не скажи – я, знаешь, считаю, что время от времени просто обязательно надо выходить. И обстановка другая, и блюда – попробовать новое что-то. Но это, конечно, не для Цернагоры, нет. Тут во всех кабаках одно и то же – везде, блин, этот мерзкий роштиль, эти кобасицы, чевапи, плескавицы и пршут. Уже тошнит от пршута, честное слово. И от оливок тоже.
 
– А я в марте каштаны покупала, – мечтательно протянула Вера. – Вкусные оказались. Почти как картошка, только чуть-чуть такой привкус… Ну, не объяснишь, это пробовать надо.
Около девушек остановилась стюардесса и привычно затараторила:
 
– Вода, кисела вода, сок од ябука, од парадайза…
 
– Киселу едну, – бросила Тоня. И, повернувшись к подруге, добавила, – скорей бы уже в Москву. Кофе качественное попить в полноценном  заведении. С нормальными людьми пообщаться…
 
Вера не выдержала:
 
– Слушай, Тонь, а чего ты не вернешься в Москву? Я бы не смогла так – жить и злиться все время…
 
Она сказала это – и тут же испугалась: вот сейчас соседка обидится – и будет потом еще лет пять обижаться. Но, к ее удивлению, Тоня восприняла вопрос совершенно спокойно. 
 
– Я, может, и вернусь, знаешь. У нас власница думает салон закрывать – говорит, дохода почти нет. А я же не кто попало, я ведь профессионал – ну, ты в курсе. Ко мне последний раз девочка русская тоже приходила, говорит: нигде так не делают в Черногории ногти, как вы, а к местным вообще идти страшно.
 
Вера понимающе покивала головой и откинулась на спинку кресла – очень все-таки хотелось спать. Тоня еще минут пять порассуждала о черногорской лени, которая мешает им жить, как люди, потом нашла какой-то журнал и углубилась в чтение.

Следующие два с половиной часа прошли в мирной тишине, нарушенной только раз – для обеда – но Тоня, видимо, успокоилась, и ограничилась несколькими ядовитыми замечаниями  об отвратительной кухне  «Монтенегро Эйрлайнс».
 
На посадку заходили долго и муторно – в Москве шел дождь. Тоня была недовольна уровнем подготовки черногорских пилотов, зато предвкушала встречу в аэропорту – там ждали подруги.

Однако увидеться так скоро, как она мечтала, не вышло: паспортный контроль в Домодедово растянулся на два часа. 
 
– Как у нас прямо, – усмехнулась Вера, – четыре кабинки закрыты, одна работает. И очень неторопливо.
 
Тоня ничего не ответила.
 
Получили багаж, обнялись и попрощались. За стеклянными дверями стояли  Тонины подруги. Они не виделись всего лишь год – но ее неприятно поразили перемены: у Машки был какой-то удивительно потасканный вид, а Ленка очевидно постарела.

Но – что это значило в сравнении с тем, что она наконец-то была в Москве, в окружении нормальных людей и понятной речи?
 
– Слушай, мать, – сообщила Машка после горячих объятий и поцелуев, – мы без машины. Ты как настроена – на электричке или такси возьмем? Только тогда разбиваем на троих – а то дорого получится.
 
– Само собой, на такси, – пожала плечами Тоня. – Не так часто приезжаю, чтобы экономить.
 
Сэкономить, однако, пришлось – ни один таксист не хотел везти меньше чем за триста долларов. Побегали под дождем и, в конце концов, сели на маршрутку. Затаскивая сумку на колесиках, Тоня нечаянно наступила на ногу толстой пожилой женщине.
 
– Куда прешь, корова? Не видишь, что ли, что люди сидят?
 
– Извините, – растерявшись, тихо сказала  Тоня. 
 
Пробка началась еще до въезда в Москву. Стояли около сорока минут, потом доехали до метро.

Московская пробка, изображение Shutterstock

В метро встретила давка; на лавочке спал грязный бомж; в вагоне рядом с девушками встал какой-то неопрятного вида мужчина, от которого страшно несло перегаром. Ленка все время торопила:
 
– Тонь, ну ты чего там? Быстрей ногами перебирай – это ж Москва!
 
Во время пересадки с кольцевой на синюю Тоня поняла, что она безумно устала, в ресторан, как планировала, уже не хочет, а хочет только ванную и кофе. Машка, услышав, пожала плечами:
 
– Так поехали ко мне – тут недалеко.
 
 После четырех остановок и одной пересадки вышли на воздух. Дождь все еще шел, было грязно. Пошли к дому, по дороге заскочили в магазин. Нехитрый набор продуктов – какие-то нарезки, сыр, майонез, маринованные огурцы и баночка икры обошлись больше чем в сорок евро. 
 
Около дома воняло помойкой, на бывшем газоне валялись использованные пакеты и обрывки бумаги, стены подъезда были исписаны разнообразными матерными словоформами.

Всю дорогу на жадные вопросы подруг («ну как там, ну расскажи!», «жить дорого?», «работа нормально идет?», «с местными как отношения?») Тоня отвечала: «Подожди, доедем – поговорим нормально, все расскажу». Сначала – с предвкушением: пусть не думают, дурочки, что за границей одна красивая жизнь и небо в алмазах.

Потом – не хотелось говорить из-за невероятного шума в метро; а на улице было промозгло и сыро – слова застывали в горле, требовалось что-то горячительное.

Теперь же, когда все трое уселись на малюсенькой кухне, а Ленка открыла купленное специально к приезду заморской гостьи дорогое мартини, ей вдруг показалось, что рассказывать здесь о своей жизни странно: куда-то делись все слова и заготовленные заранее, в самолете, анекдоты и обличения.

Она  решила проявить вежливость и спросила:
 
– Ну, как у вас тут? Давайте сначала вы рассказывайте, а я потом.
 
– Слушай, ну как у нас может быть? – хмыкнула недовольно Машка, доставая сигарету и закуривая. – Бардак и бардак, и все. Салон закроют, скорее всего.
 
– Да ты что!
 
– Слушай, ну а как? То ли Валентина кому-то дорогу не хило перешла, то ли просто там во всяких службах уже к новому году готовятся, ставки повышают. Сначала пожарные были,  прикопались к какой-то ерунде, сказали – закрываем, мол, все. Ну, договорились с ними, короче, ладно.

Потом сразу после них санэпидстанция наехала, им денег отвалили ни разу не мало, и в конце налоговая пришла и по ходу Валентине хвост прищемила уже вообще не по-детски.
Ну и она сейчас бегает по своим знакомым – ментам, убоповцам, тем-сем, ищет, кто отмажет, чтобы дальше работать можно было.

А всем же дай – за просто так никто жопу не поднимет и не побежит, сама понимаешь. Там в Черногории-то, поди, и взяток нет?

– Да нет, есть, наверное, – почему-то стесняясь, сказала Тоня. – Ну, то есть, я лично не сталкивалась. Проверки были, но не так часто. У нас все больше рестораны проверяют, особенно в сезон.
 
– Ой, рестораны – это вообще Эльдорадо просто, – подхватила Ленка. – У меня Костик же устроился менеджером в кабак один…
 
– Да ты что? В какой?
 
– «Дольче вита» на Филевском парке, новый, ты не знаешь, азеры держат, какую-то офигенную шаурму делают.
 
– А почему тогда «Дольче вита»? – искренне удивилась Тоня. – Это же с итальянского «Сладкая жизнь», при чем тут шаурма?
 
– Ты че там, в Черногории, итальянский выучила? – поддела Ленка.
 
– Да нет, просто знаю, – Тоня пожала плечами. – Но вообще там на итальянском многие говорят, там же через море Италия, паром ходит…
 
– Ну, не суть, – оборвала Ленка, ей не терпелось вернуться к своему Костику и его новой должности. – Короче,– азеры под нормальной крышей работают, все хорошо идет. А потом – опа! – проверка приходит и оказывается, у них какой-то бумажки нет.

Костя, конечно, сразу хозяевам звонит – а они: ничего не знаем, была бумага. Представляешь? Он сначала думал, что его подставить хотят – типа, он виноват. А потом они со своей крышей связались, те начали разруливать – и представляешь, оказалось, что эти проверяющие бумагу просто сперли. 
 
– Серьезно, что ли?
 
– Да, прикинь? Хотели, короче, взятку – ну а Костя же не первый день живет – не стал давать. Ему потом за это премию выписали, – со скромной гордостью закончила Ленка и, спохватившись – перебила все-таки  – вернулась к Тониному рассказу, – ну а у тебя там с рестораном что было, ты начала рассказывать?
 
– Да не у меня, у соседей, – Тоня явно не хотела продолжать, но подруги смотрели, ждали интриги. – В общем, пришли тоже проверяющие, точно так же – бумаги нет, мы вас закрываем. Закрыли…
 
– А че, сунуть нельзя было?
 
– Не знаю, – призналась Тоня, – наверное, не взяли, там не все берут. Но потом оказалось, что этой бумаги не было по вине општины – это вроде нашего муниципалитета. Ну и в итоге, сотрудники општины извинились, бумагу сделали и выплатили компенсацию за каждый день простоя…
 
Повисла пауза. Ленка, выпустив колечко дыма, задумчиво произнесла:
 
– Ну ни хрена ж себе! Надо Костику рассказать – а он пусть азерам своим перескажет.
 
– У нас там азербайджанцы, кстати, какой-то крутой отельный комплекс собираются построить, – вспомнила Тоня. – Там вообще сейчас много инвесторов, активно вкладываются. Туристов летом полно было – иностранцев всяких: француженки несколько раз ко мне на наращивание приходили…
 
– Они-то что там забыли? – искренне удивилась Машка. – У них же вроде свое все есть – Ницца там, Канны…
 
– Так в Черногории же дешевле гораздо, – объяснила Тоня. – Климат почти такой же, средиземноморский, воздух чистейший, море, говорят, чище, чем Средиземное, экология.

Главное, конечно, люди – все улыбаются тебе, никто не хамит, по дорогам знаешь, как ездят? Встали, допустим, две машины рядом – знакомые, давно не виделись, стоят, болтают, за каждым уже хвост из десяти автомобилей – и никто не сигналит, все спокойно ждут…
 
– Да, у нас бы не стояли, – отозвалась Ленка.
 
– Да там везде так, – подхватила Тоня. – В любой дом можно зайти – если, там, потерялась, надо  дорогу спросить, тут же в гости зазовут, кофе-чай, то-се…

Глаза ее блестели, она говорила горячо и быстро – и совсем не то, что собиралась сказать.

Подруги откликались короткими репликами – но чувствовалось, что они не понимают Тониного воодушевления. Она спохватилась: совсем забыла про подарки!

Достала из сумки домашние оливки, пршут, оливковое масло и сухие белые грибы. Ленка и Машка оживились, попробовали: пршут им не понравился («слишком жесткий и соленый», – сказала Машка); оливки нашли вполне пристойными, грибы тщательно прибрали, одна – в чуланчик, вторая – в сумку. 

Московские квартиры, изображение Shutterstock

Вдруг за стенкой послышался грохот – потом громкий мат и женские крики; Тоня испуганно глянула на Машку.
 
– Это что?
 
– Да сосед, – махнула та рукой, – пьянь последняя, квасит почти круглосуточно, жену бьет, недавно вон с фингалом красовалась тут перед всем двором.
 
– Может, милицию вызвать? – робко предложила Тоня.
 
– Да ты чё, с дуба рухнула? – возмутилась Машка. – Чтобы он мне потом квартиру поджег? Давай лучше дальше свои сказки рассказывай.
 
– Это не сказки, – оскорбилась Тоня. – Я так живу. И, кстати, там алкоголиков практически нет.
 
– Слушай, ну а че ты тогда сюда приехала? – подала голос Ленка. – Раз там все так шоколадно?
 
– Вас повидать вообще-то, – обиженно сказала Тоня.
 
Машка похлопала ее по руке:
 
– Да ладно, мать, не обижайся. Мы ж понимаем все. Давай лучше еще по мартини…
 
Они пили, потом пели, смеялись и вспоминали недалекое прошлое, около двух ночи снова чуть не поругались, потом помирились и улеглись спать. 
 
Перед тем, как уснуть, Тоня подумала: «Всего четыре дня потерпеть. А потом – домой!»…
 
Автор: Аглая Шагай