-Доджи-доджи-доджи! Где ав-ав?
Лильяна ― красивая брюнетка двадцати шести лет ― работает няней. Ее подопечные ― русские. Сама Лильяна по-русски не говорит, но дети ее понимают. Услуги няни стоят три с половиной евро в час; если работаешь пять-шесть часов, то получается вполне прилично ― семнадцать евро за полдня.
Лильяна девушка вежливая, улыбчивая и очень искренняя. Если не может прийти ― предупреждает заранее. Такое иногда случается, да. Потому что параллельно с работой Лильяна собирает документы на американскую визу.
В Чикаго живет ее брат. Брат зовет ее в Америку. Говорит, что в Черногории делать совершенно нечего, а вот США ― страна больших возможностей. Там можно будет устроиться официанткой в кафе. А потом еще что-нибудь придумать. Высшего образования у Лильяны нет. Она пока не знает ― нужно ли оно вообще.
Вчера она опять звонила в посольство Америки. Ей ответили, что решения еще нет. Лильяна волнуется: а вдруг откажут в визе? На вопрос о том, зачем ехать в Чикаго ― ведь официанткой можно устроиться и здесь, в Черногории, Лильяна пожимает плечами и качает головой. По всей видимости, это должно означать: так-то оно так, но все-таки…
Ее подруга ― Бояна ― отговаривает от Чикаго, как может. Грозит ссорой и вечным разрывом отношений. Лильяна хмурится, потом смеется ― это же шутка, да? И снова ждет. И опять звонит в посольство.
По вечерам дважды в неделю Лильяна ходит на сальсу. На вопрос: где она в Чикаго найдет сальсу? ― она не отвечает. Но тревожно задумывается. Сальса ― это целая жизнь. Летом будет фестиваль ― недалеко, в Будве. Лильяна весь год его ждала, собиралась поехать. Но ― Америка… Посольство… Виза… Родители не то, что не против ― они целиком за. Всеми руками: да, уезжай, здесь нечего делать молодым, здесь безработица.
Правда, Лильяна ― прекрасная нянечка, любимица детей ― вряд ли останется без работы. Она сама по этому поводу и не переживает ― она зарегистрировалась на местной бирже труда. Это значит, что работу ей, скорее всего, подберут. Я спрашиваю: а если это будет не та работа, которая тебе понравится?
Ты же с детьми умеешь ― почему этим не заниматься? Лильяна улыбается, качает головой: да, с детьми здорово. Но в детских садах зарплата маленькая, а берут по знакомству. Организовать детский центр? Нет-нет, для этого нужны большие деньги. И потом: как это ― организовать? Она не знает.
Она приносит своей маленькой подопечной бисер в коробочке и тонкую леску. Почти час они вместе мастерят браслетик. Девочка в восторге; впрочем, как и всегда. Когда Лильяна уходит, ребенок расстраивается, хватает ее за руки, не хочет отпускать.
У Лильяны много приятелей. Однажды мы спрашиваем: не знает ли она какого-нибудь «момака», который мог бы работать конобаром? Средняя зарплата официанта ― 400 евро за восемь часов.
Лильяна обещает поспрашивать ― и уже на следующий день отчитывается: спросила нескольких знакомых парней. Работать официантом никто не хочет. Я интересуюсь ― где же и за какую зарплату трудятся эти гордые молодые люди? Получаю ожидаемый ответ: нигде.
Лильяна, как будто извиняясь, объясняет: парни здесь не очень любят работать. Они лучше будут брать деньги у родителей. Нет, родители не возражают. Наоборот ― если юноша отказывается от низкооплачиваемой, по его мнению, работы, мать и отец его поддержат. Ты, конечно, прав, сынок, ты достоин лучшего.
Еще один приятель Лильяны ― певец. Он играет на гитаре и поет в маленьком баре в Зеленике. Сюда приходят его друзья, бывшие одноклассники, родственники и знакомые родственников. Хозяин заведения платит немного ― в лучшем случае 10 евро за вечер. Но вот когда Лильяна по нашей просьбе спрашивает мальчика, за какую цену он готов в свободный вечера петь в нашем ресторане, он, посоветовавшись с родителями, называет сумму: 100 евро за час.
Лильяна спускается по ступенькам, сталкивается с Филипом. Это наш сосед, сын хозяина съемного дома. Ему тоже двадцать шесть, они с Лильяной, конечно же, знакомы. Он, кажется, не работает ― во всяком случае, встает поздно, никогда никуда не торопится, у него все время гости. Изредка вместе с друзьями Филип едет на своей машине. Машина у него хорошая ― БМВ 2008 года.
Всего месяц назад его отец, Мишо, жаловался: Филип поехал на БМВ, его остановила полиция ― на автомобиле нет номеров. Насчитали штраф ― четыре с половиной тысячи евро. Четыре с половиной тысячи ― большие деньги.
Мишо не так, чтобы молод и не очень здоров ― недавно что-то красил и упал на спину. Еле-еле пришел в себя. Но отказываться от работы нельзя ― надо платить по счетам.
Мишо выставил машину на продажу. Но Филип все равно берет ее из гаража и ездит. Номеров на ней по-прежнему нет. Мы осторожно спрашиваем Мишо: а почему бы не забрать у Филипа ключи? Пусть для разнообразия походит пешком. Мишо разводит руками: нет, он не может. Мальчик рос без матери.
…У Лильяны необычно торжественный вид. Она получила визу. Но в Америку не поедет. Она подумала, взвесила все «за» и «против» и решила остаться. Да, родители не очень довольны, ― смеется она. Говорят, что там, в Чикаго, она могла бы помогать брату.
Вечер. Лильяна торопится на сальсу. Филип, покручивая на пальце ключи от белой БМВ, выходит из дома, направляется к машине и уезжает.
Мы тоже идем гулять. Сосед Драган ― тот самый, у которого есть «ав-ав», ласково обращается к маленькой девочке:
– Сине! Доджи-доджи! Гледай ав-ав, сине!
У него все в порядке со зрением. Он не в маразме. Просто если черногорец хочет ласково обратиться к ребенку, он говорит «сынок».
Автор: Аглая Шагай.
Если вам понравился этот рассказ Аглаи Шагай, можете прочитать еще ее рассказы “Великое закрытие” и “Экономия по-черногорски“.