Андрей Хргиан: «Проект диаспоры очень затратный, и не только с точки зрения денег»


Андрей Хргиан, председатель Неправительственного Фонда «Русскоязычная диаспора Черногории», в интервью порталу OpenMonte откровенно рассказал о том, почему он переехал из Россиии в Черногорию, как организована и на что существует диаспора, а также легко ли работать в семейном бизнесе.

Люди Черногории: Андрей Хргиан: «Проект диаспоры очень затратный, и не только с точки зрения денег»
Вопрос, с которого мы традиционно начинаем наши интервью. Расскажи историю своего переезда в Черногорию. Как это все получилось?

Ну, это очень длинная история…

Но наверняка интересная.

Я в Черногорию попал впервые, по-моему, в 2002 или в 2003 году. Меня страна поразила своей, как бы это помягче сказать… непричесанностью. На улицах лежали груды мусора, летали пластиковые пакеты, они же висели повсюду на деревьях.

Я заехал в эту страну на машине из Хорватии и подумал: «О, господи, что ж это такое? Вот там красота, там все здорово, чисто, а вот тут такая вот Черногория».

Но, тем не менее, у Черногории есть такая красота, которой больше нет ни у кого. Именно эта красота меня поразила, и потом я еще не раз приезжал на отдых. И где-то, наверно, в районе 2006 года возникла идея, что надо чего-то купить.

Что-то купить – ты имеешь в виду загородный дом для отдыха?

Ну, да. Но, как всегда, когда я сообразил это сделать, цены уже были вертикальные. Я начал думать, что покупать и где покупать. Мы начали ездить в поисках подходящего места, потому что считали, что надо выбрать сначала место, а потом уже в этом месте что-то попытаться купить.

В результате нашли красивую бухту, которая нам очень понравилась. Там находится чудесный ресторан, который не закрывается весь год. Люди приезжают из Подгорицы в этот ресторан поесть, так вкусно в нем готовят.

И вот мы выбрали это место, а потом стали искать, что здесь можно купить. Нашли этот дом, и купили его, это случилось под самый конец 2007 года.

В России в это время было ощущение, что все слишком хорошо, и вот-вот это должно обвалиться. В начале 2008 года еще мало кто понимал, что будет кризис, кроме, конечно, тех, кто читает аналитику, смотрит за движением индексов на бирже.

Но уже в феврале было понятно, что грядет колоссальный кризис, и надо быть к этому готовым. Но, тем не менее, подготовиться к такому всегда тяжело, и в сентябре-ноябре кризис наступил как всегда неожиданно.

Именно тогда, в начале 2008 года, возникла идея начать какой-то бизнес здесь, в Черногории. Держать все яйца в одной корзине глупо, надо попробовать запуститься здесь. Правда, какой бизнес – было сначала непонятно. Цель была не столько заработать денег на этом, а просто попытаться понять, как здесь работается, какие здесь условия.

Это был первый твой опыт бизнеса за рубежом? 

Нет, был перед тем другой. Я три года прожил в Австрии в начале 90-х, оттуда поставлял в Россию разные товары, потому что в России тогда ничего не было. Но это отдельная история.

Итак, мы купили в Черногории дом и решили издавать журнал. Идея принадлежала нашему младшему сыну Петру. Этим никогда не занимался ни я, ни кто-то из моей семьи. Мы отчетливо понимали, что на это потребуется достаточно много денег, и понимали, что журнал будет убыточен, но…

Журнал на русском языке?

Да, «Навигатор Монтенегро».

Журнал был рассчитан на туристов?

Не столько на туристов, вернее, не только на них. Он был рассчитан на разную публику. Мы хотели сделать достаточно серьезный журнал, в котором обязательно было бы одно такое мощное интервью какого-нибудь известного человека, черногорца или русского, который имеет отношение к Черногории.

В середине журнала несколько страниц было отведено рубрике, которая называлась «юридический факультет», где описывали законы, помогали русским здесь ориентироваться. Не последней причиной, повлиявшей на решение издавать журнал, было то, что это очень правильное решение войти в страну.

Для того чтобы понять, как здесь все устроено, получить здесь какие-то связи. Ведь начинать без связей, когда никого здесь не знаешь – это тяжело. Издаешь журнал, берешь интервью – начинаешь знакомиться с людьми.

Первым, у кого я взял интервью, был Слободан Бацкович. Он был послом Черногории в России до 2010 или 2011 года, я точно не помню.

Слободан Бацкович был, наверное, первым черногорцем, который начал нам активно помогать. Я ему за это страшно благодарен, он меня познакомил с некоторыми членами правительства, я тогда летал в Черногорию разговаривать с президентом торгово-промышленной палаты.

Мы с ним проводили мероприятие в Москве, связанное с Черногорией, на которое съехались больше 100 человек со всей России. В целом, такой вход в страну был очень удачным.

Многие из тех связей, которые я тогда получил, до сих пор работают, помогают мне, в том числе, не совершать ошибок. Если что-то я не знаю и не понимаю, мне всегда есть к кому обратиться.

И, слава богу, со Слободаном Бацковичем, который в данный момент является ректором университета в Подгорице, у меня остались прекрасные отношения и я надеюсь, так и будет.

Каковой оказалась судьба этого первого вашего проекта?

Судьба была совершенно классическая. Он, кстати, оказался с точки зрения доходности очень успешным. Мы, фактически, выпустив первые 3 номера, вышли бы в ноль, если бы получили все деньги от реализации журнала.

Но их не удалось получить?

Компания, которая занималась дистрибуцией журнала, объявила себя банкротом, и не выплатила нам ни копейки. Они нам до сих пор должны, хотя я не очень верю, что они их выплатят, но все может быть.
   
После «Навигатор Монтенегро» появился проект создания русскоязычной диаспоры?

Нет, русскоязычная диаспора в Черногории – это уже было позже. После журнала был еще одни проект. Поскольку оба сына – юристы, а Александр является кандидатом юридических наук, появилась идея создать некую компанию, которая была бы уникальной и чья деятельность была бы связана с юриспруденцией. Быть десятым или сотым … не знаю там, в риэлтерском бизнесе или туристическом бизнесе…

Это не по-хргиановски?

Да нет… Очень сложно в такой ситуации заработать какие-то деньги, потому что в чем будет уникальность? Чем моя компания будет лучше, чем другие?

Надо было начинать в 2002 году заниматься риэлтерским бизнесом, и через это иметь какие-то конкурентные преимущества, а главное, нужно иметь, видимо, специфический характер, чтобы заниматься такого рода бизнесом. У меня другой характер.

Что ты имеешь в виду? Я просто не первый раз слышу от людей здесь, что работа в недвижимости предъявляет особенные требования к характеру человека.

Ну, вот есть люди, которые прекрасные продавцы: могут продать все, что угодно – от использованной батарейки до рассыпанного сахара. Это талант. Кто-то играет в футбол, кто-то играет на скрипке, и все люди разные…

То есть, ты не продавец по своей натуре?

Нет, я не продавец. Мало того, я понимаю, что у меня это не получается, и… ну не получается, вот я такой. И мне кажется, что и дети мои тоже не продавцы – ну, не умеем мы продавать. Но это мое мнение, может быть, дети считают как-то по-другому.

А когда мы придумали вот этот юридический бизнес, мы понимали, какое количество недвижимости было куплено, и какое количество проблем у людей возникнет. И рано или поздно это будет востребовано.

Главная задача – сделать так, чтобы наш бизнес стал известен. Вот это была другая отдельная задача, я не могу даже до сих пор сказать, что мы с этой задачей справились.

Да, те, кто к нам обращался, потом нас рекомендуют своим знакомым, друзьям, и, собственно говоря, мы клиентов получаем из России в основном. И этих клиентов достаточно.

То есть этот бизнес был создан после журнала и существует до сих пор?

Да, существует.

У вас клиенты в основном русскоязычные или вы также работаете для черногорцев?

Мы для всех работаем. Но черногорцы к нам обращались всего пару раз. А если придут, то почему нет, мы готовы с ними работать. Но подавляющее большинство наших клиентов – русскоязычные.

Большая в итоге компания получилась или это чисто семейный бизнес?

Нет, абсолютно семейный бизнес, причем в этом семейном бизнесе иногда рук не хватает, поэтому время от времени возникает мысль кого-то нанять. Не могу сказать, что этот бизнес какой-то вот сверхприбыльный, но он-то таким здесь и не бывает.

Но, тем не менее, если называть вещи своими именами, то доход от этого бизнеса достаточно хороший, чтобы спокойно себя чувствовать, и надеюсь, что дальше будет так же.
 
Да, работать с клиентами очень тяжело, иногда у нас возникало желание этот бизнес закрыть, потому что обычно к нам обращаются люди, которые, не подумав хорошо, инвестировали там 100-200 тысяч евро, миллион, миллионы евро.

Они потратили несколько лет для того, чтобы разрешить ситуацию самостоятельно, потом обратились к нам и почему-то решили, что мы за три месяца сможем решить задачу, с которой они не могут справиться годами. Такие ситуации достаточно непросты…

В эмоциональном смысле?

Да. Начинают чего-то там требовать, хотя в договоре прописано, что срок решения не менее, например, 24-х месяцев. А через 3 месяца – все, терпение лопнуло, давайте, где результат? Поэтому такой бизнес не очень простой.

Конечно, когда видишь, что человек получил что-то свое, мы добились нужного результата, то в этот момент хорошо и приятно. Но надо учитывать особенности Черногории с точки зрения законодательства.

Страна молодая, законов не хватает, если не хватает Черногорских законов в судах, суд идет по законам Югославии. Если не хватает законов Югославии, применяют законы Евросоюза. И получается такая адская смесь. Очень сложно порой бывает.

Но нам, тем не менее, удалось быть первооткрывателями в правоприменительной практике здесь, в Черногории. Однажды мы заставили черногорский суд принимать решения по законам, которые были подписаны еще между Югославией и Советским Союзом. Этим раньше никто не пользовался.

В общем, я думаю, про юридический бизнес лучше расскажет Саша (Александр Хргиан – сын Андрея Хргиана – прим. ред.) Это его тема.

Андрей, в русскоязычном сообществе Черногории ты по большей части известен все-таки как президент русскоязычной диаспоры.

Председатель.

Ага, значит, председатель. Как, собственно говоря, возникла идея организации диаспоры, как проходил первый этап ее реализации, и какие шаги вами уже сделаны к настоящему времени?

Трудно сказать, чьей это было идеей…. Наверное, это была совместная идея Саши Хргиана и Миши Бочкарева. Миша Бочкарев задумал провести некое мероприятие, в котором он видел возможность заработать деньги.

И он придумал такую идею, из которой потом эта диаспора и выросла. А Саша сказал, что вот нет, эта идея денег приносить точно совершенно не будет, но самой идеей он загорелся.

В общем, мы сели, поговорили. Меня дети стали уговаривать – давай-давай, ты будешь председателем русской диаспоры в Черногории. Я говорю – ребят, хорошо, но чтобы диаспора была сильной, нужно чтобы там были яркие личности, нужна связь с посольством, потому что очень многие вопросы надо будет решать, в том числе и с правительством Черногории, и без помощи посольства мы этого не сделаем.

И должна быть финансовая составляющая. Надо понимать, откуда мы будем брать деньги на эту самую диаспору. Ну, в итоге на вопрос по поводу денег я сказал, что мне понятно – мы просто из своего кармана будем доставать.

Ниоткуда больше деньги не возьмутся. И эта игрушка будет очень дорогой. Да нет, пап, чего там, это полная ерунда, мы потом что-нибудь придумаем…

Ну да, постепенно мы начали придумывать всякие проекты, которые позволят со временем, я надеюсь, довести проделанную работу до такого состояния, когда диаспора будет себя содержать вне зависимости, буду я этим дальше заниматься или нет.

Будут Хргианы в этом проекте или не будут – будут деньги, будет и диаспора. Ну вот… дети мне говорили, ой пап, ты ничего там делать не будешь, ты будешь там только присутствовать на этих собраниях, еще что-то.

Присутствовать на собраниях вроде почетного председателя, да?

Да. Но нет, ребята, так не бывает. Это потребует огромного количества усилий. Иначе это все умрет. Это нужно встречаться с людьми, разговаривать, в чем-то их убеждать.

Вот за всю историю русскоязычной диаспоры Черногории мы ко многим обращались – кто может, помогите, дайте каких-то денег, потому что вот порой уже нести этот чемодан становится невыносимо.

Ко многим – это к друзьям, к членам диаспоры?

Да. Естественно, к своим знакомым, приятелям. И помог за все время только один человек. Дал 1000 евро, когда в мае прошлого года мы чествовали ветеранов.

Только один человек за все время помог диаспоре деньгами?

Да, один человек из диаспоры за все время. Мы ему крайне признательны. С августа прошлого года в Черногории появился представитель Россотрудничества Александр Кошевой. Мы с ним подружились. Он тоже стал помогать с финансированием.

Но надо понимать, что возможности Россотрудничества ограничены, и что оно помогает всем – школам, культурным центрам, детским садам и научным проектам – а не только диаспоре. Но все равно им за это огромное спасибо.

При этом мы поняли, что сообщество начинает как-то функционировать как сообщество, как диаспора, когда случались какие-то, к сожалению, несчастные случаи, и народ начинал собирать деньги совершенно незнакомым посторонним людям.

Вот в этом, я считаю, большая заслуга в том числе и Саши, который очень активно себя ведет на Фейсбуке в группе Черногории. И конечно, Ваня Дембицкий, который поддерживает такие начинания. И то, что он сейчас делает…

Ты имеешь ввиду благотворительные аукционы на размещение рекламы в группе?

Да, да. Реально этих денег вроде как и нет, потому что он их не берет, но у людей есть моральные обязательства. И если там что-то произойдет, нужно будет собрать каких-то денег, то вот они, рекламодатели, знают, что они будут должны на какие-то цели диаспоры эти деньги отдать. Вот поэтому Ваня молодчина. Это была полностью, по-моему, его идея.

Какие этапы прошла русскоязычная диаспора Черногории в своем развитии?

Первый этап закончился достаточно давно. Во-первых, был очень долгий период, пока мы юридически не могли получить документ, что мы некоммерческая организация.

Это делается не как с обычными компаниями в Подгорице в Привредном суде. А это делается в МВД и на выдачу этого разрешения нам ушло несколько месяцев. Особенность некоммерческой организации состоит в том, что мы не имеем права зарабатывать деньги. То есть, мы имеем право заработать не больше 4000 евро в год.

Я читала устав русской диаспоры, там прописано, что она как раз может на свои нужды зарабатывать…

Ну, вот эти 4 тысячи мы и имеем право зарабатывать на свои нужды. Но все остальное мы можем получать только в качестве дара или помощи на определенные цели. Денег как таковых мы зарабатывать не можем.

По черногорскому закону нам государство Черногория должно давать 4000 евро в год. Но получить это практически невозможно. Надо понимать, в каком состоянии сейчас страна находится.

Там долги по зарплате у чиновников составляют несколько месяцев, поэтому предположить, что вдруг русскоязычной диаспоре государство выделит 4000 евро, я думаю, что это нереально. И тратить на это время не хочется, честно говоря.

Понятно. И вот этот первый, институциональный этап был окончен.

Да. В апреле 2011 года мы запустили этот механизм, а в последних числах октября получили документы на диаспору. Как раз в 2010 году мы проводили бизнес-форум «Россия-Черногория». Миша взял какие-то идеи из нашего бизнес-форума, и придумал эту свою идею, из которой и родилась диаспора Черногории.

Но, собственно говоря, до чего мы дошли? Мы стали интересны большому черногорскому бизнесу. Как понимаешь, в стране населения – 670 тысяч человек, постоянно проживающих русскоязычных по разным оценкам от 10 до 15 тысяч.

Это уже такой достаточно большой кусок пирога. Причем, в своем большинстве черногорцы понимают, что русские, русскоязычные люди, которые сюда приехали, они, так или иначе, в значительной степени самостоятельные, состоятельные, и им этот кусок пирога интересен.

Теперь дальше. По разным оценкам русскоязычными покупателями приобретено порядка 70-80 тысяч единиц недвижимости. А если предположить, что куплена недвижимость на семью, а в семье, предположим, 3 человека в среднем, хотя реально, наверное, все-таки больше…

То получается целая Подгорица!

То получается 240 тысяч. А это уже совсем другой кусок пирога. Это люди, которые здесь проводят от 4 до 8 месяцев в году. Многие отправляют сюда родителей уже прямо в марте-апреле, когда солнышко и тепло.

И до последних дней октября люди здесь находятся на свежем воздухе, и все здесь замечательно и всем все нравится. По этой причине, конечно же, мы как диаспора стали интересны большому бизнесу. И мы об этом говорим на наших встречах.

Значит, чем мы занимаемся сейчас? Мы занимаемся тем, что готовим большой договор со страховой компанией. Процесс затянулся, мы почти год ведем переговоры, но в рамках этого проекта члены русскоязычной диаспоры будут получать скидки вплоть до 30% на все страховые продукты.

Каждый, кто здесь находится, должен страховать здоровье, должен страховать машину, иногда недвижимость. Это хорошая скидка. Где-то она будет 10%, где-то 20%, где-то 30%.

Мы даем компании возможность заработать за счет русскоязычных, русскоязычным мы даем возможность сэкономить деньги, все интересы соблюдены. И при этом, будем надеяться, что какую-то часть от своих доходов компания будет переводить в качестве помощи на счет русской диаспоры.

Другой проект, о котором мы уже говорили, и я думаю, что об этом уже многие знают – мы подписали контракт с Hypo Alpe Adria банком. В соответствии с этим контрактом выпущены карты Visa с логотипом русскоязычной диаспоры и логотипом банка.

И по этим картам в десятках мест Черногории будут автоматически даваться скидки при условии, что вы расплачиваетесь этой картой. На данный момент дали согласие HDL, OKOV, по-моему, VOLI, Franca, Toyland, Paradiso.

Рестораны, отели, небольшие магазины. Работа по присоединению различных точек предоставления услуг в самом начале. То есть, мы говорим не только о маленьком каком-то ресторанчике, а о тех местах, где люди тратят деньги ежедневно. И у них появится дополнительная возможность сэкономить.

При этом 1% от дохода банка по этим картам будет переводиться на специальный счет в этом банке, и комиссией из трех человек от банка и трех человек от диаспоры будет приниматься решение, куда эти деньги пойдут.

У меня нет права прийти и снять эти деньги со счета. На данном этапе надо понимать, что это не очень большие деньги, потому что, скажем, если доход банка в какой-то момент составит миллион, то 1% – это 10 000 евро за год. Ну, этого даже не хватит на содержание того офиса диаспоры, который мы содержали почти 2 года.

Первый подобный проект диаспоры, если я не ошибаюсь, был связан с мобильной связью. Расскажи, насколько был востребован этот продукт, насколько усилия были оправданы.

Что касается тарифа «Диаспора», который мы сделали вместе с Т-com (Crnogorski Telekom–прим. ред.), мне кажется он, к сожалению, не в полной мере оказался востребованным.

Я не знаю, долго ли он будет существовать, но в этом нет ошибки диаспоры, в этом есть ошибка Т-com, который ни копейки не вложил в рекламу этого продукта, поэтому об этом тарифе мало кто знает.

Ты приходишь к ним в офис, а там элементарно нет никакой информации, никаких буклетов, что есть такой вот тариф. Мне кажется, что любой человек, если бы знал больше об этом тарифе, он бы просто брал запасную симку только для того, чтоб была возможность в рамках этого тарифа звонить на родину.

Мы же сделали так, чтобы на все страны СНГ, фактически на всю территорию бывшего Советского Союза, исходящие звонки стоили 14 евроцентов в минуту. То есть, за 1,40 евро 10 минут разговариваешь с родиной – это дешевле чем по Черногории.

В рамках этого продукта какие-то тарифы внутри Черногории не очень выгодные. Но, собственно говоря, их идея состояла в том, чтобы где-то они сделали дешевле, а где-то должны свое добрать.

Но я знаю многих людей, которые вот именно так эту сим-карту используют, когда нужно позвонить в Россию. Они ее достают и разговаривают. В этом смысле она очень удобна и выгодна.

Ведь у многих пожилые родители, которые не владеют современными технологиями связи через интернет. А пожилому человеку всегда приятно услышать родной голос из чужой страны.

Я с тобой хотела поговорить еще о другой стороне деятельности русскоязычной диаспоры. А именно о лоббировании интересов русскоязычного сообщества, потому что, так или иначе, это одна из функций диаспоры.

Да.

По-моему, здесь русскоязычное сообщество на некоем уникальном положении находится. Ведь классическая диаспора за рубежом – это когда ее члены являются гражданами той страны, в которой проживают. Скажем, русская диаспора в Америке состоит из граждан Америки, которые при этом являются выходцами из России или СССР.

Здесь же члены русскоязычной диаспоры продолжают оставаться гражданами России, или Украины, или Армении и так далее, при этом являясь резидентами Черногории. Но и то не все.

И получается, что классический путь лоббирования – а именно создание своих партий в парламенте – закрыт. Именно это используют здесь в Черногории албанцы или сербы, то есть другие национальные меньшинства. Получается, нужно как-то выкручиваться. Как ты сам рассматриваешь эту ситуацию? С какими сталкиваешься трудностями, какие есть успехи?

Трудности есть, безусловно. Но, тем не менее, после того, как мы образовались, мы обратились к Мило Джукановичу с письмом, и, надо сказать, что реакция была практически молниеносной.

Через 3 дня мы получили ответ, нас пригласили на встречу. Премьер-министр назначил комиссию по работе с русскоязычной диаспорой Черногории. Возглавил эту комиссию его советник по международным делам Небойша Калуджерович.

Он пригласил меня на встречу, и мы с ним беседовали в Подгорице, там, где, собственно говоря, находится офис премьер-министра. Он сказал, что в эту комиссию войдут еще два замминистра – иностранных дел и внутренних дел.

По этой причине я и считаю, что вот такую официальную работу с правительством мы можем вести, когда это необходимо. Я понимаю, что загружать эту комиссию по любому вопросу неправильно.

И, собственно говоря, господин Калуджерович пояснил, как он это видит. Он сказал, что очень здорово, что мы наконец-то организовались, потому что им часто приходят десятки писем от русских с какими-то вопросами.

А они не могут физически на каждое письмо отвечать. А мы на себя возьмем эту функцию – когда возникает какая-то проблема, и когда десятки и сотни человек русскоязычных иностранцев, проживающих в Черногории, сталкиваются с этой проблемой, мы можем понять масштаб и характер проблемы и передать ее им.

Этот механизм уже функционирует?

Мы задействовали его только один раз. Когда появилось в декабре прошлого года новая версия закона об иностранцах. Мы после новогодних праздников собрали социально активных людей на совет диаспоры, чтобы на этот проект закона отреагировать, подготовили документ, который ты же потом и отнесла в МВД.

Да.

Поэтому ты знаешь это лучше всех остальных. Мы проконсультировались, стоит ли задействовать для этих целей эту комиссию. Нам сказали, что так, как вы поступаете – это правильно. Если что-то не будет получаться, тогда обращайтесь.

То есть такой механизм существует и функционирует?

Да. Мы общаемся с Калуджеровичем время от времени. Обычно это бывает на каких-то там приемах, куда его приглашают как члена правительства. Мы общаемся, и он всегда выражает готовность помочь. Но при этом дергать человека по пустякам я считаю неправильным.

Ты сказал, что изначально понимал, что проект русскоязычной диаспоры не будет финансово прибыльным. И, соответственно, какие тогда выгоды могут быть? Например, некие эмоциональные, моральные, да?

Репутационные.

Репутационные. Но при этом мы же все понимаем, что на вас периодически идут волны негатива? Скажи, пожалуйста, а тебя иногда не охватывало отчаяние от того, что ты делаешь проект, который должен обернуться моральным удовлетворением, а «прилетает» критика, обвинения, осуждение и так далее?

Проект диаспоры очень затратный. И не только с точки зрения денег. Иногда хотелось плюнуть и сказать: пускай кто-нибудь другой этим занимается. Поскольку, как я уже сказал, за всю историю дал деньги только один человек, то, пока мы содержали офис, секретаря, оказывали какую-то помощь, ежемесячно это удовольствие обходилось в несколько тысяч евро.

И порой вот охватывало отчаяние. Если посчитать, сколько месяцев мы существуем, сколько мы потратили на это денег…

И эмоциональные переживания тоже были. Но я в какой-то момент отморозился и перестал обращать внимание на этот негатив, который идет. Потому что есть люди, которые что-то делают, а есть люди, которые обсуждают, как другие что-то делают. Сами ничего не делая при этом.

Вот таких, которые не умеют работать, но при этом поливают грязью тех, кто умеет, таких достаточно много. Ведь диаспора Черногории, собственно говоря, является срезом того самого общества, из которого мы все приехали – России, Белоруссии, Украины…

Но подавляющее количество людей стали оценивать деятельность диаспоры, как мне кажется, положительно.

Это следующий момент, о котором я хотела бы поговорить. Еще вот как мне представляется классическая диаспора. Вот люди эмигрируют в другую страну. Там они объединяются и начинают помогать друг другу. Где-то с трудоустройством, где-то с обучением.

Таким образом, сообщество становится сильнее, потому что на многих ключевых постах, точках общественного влияния оказываются, что называется, «свои». И вот мне кажется, что потенциал именно такого продвижения, такой экспансии у русского сообщества (я бы не стала говорить за все русскоязычное) кажется мне крайне низким.

То есть у меня ощущение, что у нас в отношении друг друга больше ревности, зависти, критиканства, нежели желания помочь, поддержать, причем для собственной же дальнейшей выгоды.

Все по-разному, все по-разному.

Так ты это видишь этот потенциал?

Я, например, пытаюсь, мы все пытаемся. У нас уже, слава богу, образовалось здравое такое ядро в диаспоре, мы все стараемся как-то помогать соотечественникам. Вот возникла возможность трудоустроить кого-то, мы сразу об этом сообщаем.

И возникла возможность кому-то чем-то помочь – мы помогаем. Есть люди открытые, готовые помочь. Все, кто в совете диаспоры работают, они все делают это совершенно бескорыстно. Они тратят свое время, они тратят свои деньги, в конце концов, ведь нужно звонить, нужно чего-то делать, тратить бензин.

И за это всем им низкий поклон. А есть люди, которые из-за угла говорят гадости. Ну, пускай говорят. Может быть, от этого будут счастливей. Невозможно всех убедить в том, что мы делаем хорошее дело. Но, sapienti sat (умный поймет).

То есть русскоязычная диаспора пытается функцию протекции, я бы так сказала, участникам русскоязычного сообщества тоже осуществлять?

Да, совершенно точно.

Вот еще один момент, тоже очень важный, связанный с тем, что мы все являемся гражданами других государств. Возьмем шире – Россия, Украина, Беларусь, Армения. Мне кажется, что не исключен конфликт интересов. Между государством, скажем, российским или украинским, и людьми, которые приезжают сюда жить.

Например, российское государство в последнее время принимает ряд законов, которые предписывают гражданам, проживающим за рубежом, уведомлять о наличии гражданства или вида на жительство, уведомлять о движении средств по счетам, о владении компаниями и так далее.

Не исключена ситуация, когда часть проживающих в Черногории граждан России не будет следовать этим законам.

Если говорить о более серьезном конфликте интересов, то можно привести в пример Украину. Часть украинских мигрантов бегут от войны. В том числе, уклоняясь от мобилизации, если называть вещи своими именами. Это явное противоречие между интересами государства и интересами отдельно взятой семьи, которая переезжает в Черногорию.

Ты, как председатель русскоязычной диаспоры в Черногории с одной стороны, как бы призван помогать людям, которые сюда приезжают. С другой стороны, ты находишься в тесной связи с государственными институциями, с тем же посольством.

Видишь ли ты такой конфликт интересов и как ты в этом существуешь?

Такой конфликт интересов совершенно точно существует. Возьмем, скажем, уведомление о наличии второго гражданства или вида на жительство. Есть люди, которые пришли в России и заявили, что вот у нас вот есть боравак, но пока наша система там, в России, не оказалась все это переварить. Они не понимают, что это такое.

И никто из нас не понимает на самом деле, что это. Это никакое не гражданство, ни второе, ни первое. Это, по большому счету, трудовая виза, и никак иначе. Вот есть боравак, ты можешь здесь находиться и работать. Нет у тебя боровка – ты не можешь здесь находиться и работать.

А если ты приезжаешь на отдых, то вот можешь взять на три месяца визу. И все, собственно говоря. С точки зрения налогов я думаю, что их придется платить, да. И рано или поздно с этой проблемой тоже все столкнутся.

Но будет ли готова наша налоговая система все это переварить? Людей, которые зарабатывают здесь больше деньги, я не знаю. Вы знаете? Я знаю, что ну может быть, там 1000 евро кто-то зарабатывает, может быть, 3000 евро зарабатывает. Здесь не место, где можно зарабатывать больше деньги.

Я знаю, на чем тут можно зарабатывать, какие-то идеи есть, но в основном люди здесь свои деньги сначала инвестировали. Кто-то купил отель, кто-то купил ресторан. Кто-то еще что-то купил или построил. Но глобально все равно это не те деньги, которые интересны.

Люди отсюда не будут платить миллионные налоги в России. Заплатят немножко. Правда, я не очень понимаю, как это будет функционировать, время покажет. Но пока еще, мне кажется, рано об этом говорить. Будет такой конфликт интересов обязательно. Ну, а что касается посольства, мы общаемся только с российским посольством.

Люди Черногории: Андрей Хргиан: «Для меня совершенно неважно, кто человек – русский, украинец, еврей, немец»
Планируешь ли ты подключать к сотрудничеству посольства/консульства других государств?

Здесь есть не посольство, а представительство посольства Азербайджанской Республики в Венгрии. И вот с этими милыми людьми мы общаемся, разговариваем, приглашаем на какие-то свои мероприятия традиционно.

Они приходят, никаких проблем не возникает. У нас, как у диаспоры, никаких обязательств перед вот этими институциями государственными, как ты сказала, нет. Если к нам кто-нибудь придет и скажет: скажи мне, кто из членов диаспоры там…

Очень много зарабатывает!

Да. А я скажу: ребята, я вам не могу помочь. У нас нет ни одного члена диаспоры. У нас нет членства в диаспоре. Вот когда, есть проект, скажем, с тарифом диаспоры, человек присылает заявку, и мы ее отправляем в Т-com.

Только тогда в T-com вам могут дать сим-карту с этим тарифом. Будет сейчас банк со своими картами. Люди будут приходить в банк, а не к нам. От нас не потребуется никакого в этом плане участия.

Мы не собираем никакие персональные данные. К нам человек, если по почте обращается, он называет себя Леной или Ваней. Или еще кем-то. Для нас это Лена или Ваня. У нас нет желания проконтролировать, посмотреть, кто он на самом деле.

То есть в возможном конфликте интересов между государством и гражданином этого государства, проживающим в Черногории, русскоязычная диаспора будет на стороне участника сообщества?

Да, мы изначально не хотели делать так, чтоб возникало какое-то там членство, какие-то там карточки, какие-то взносы. Не дай бог.

Потому что как только люди почувствовали бы, что ты хочешь на этом заработать деньги на других людях, к тебе никто не пришел бы. Это совершенно очевидно. А получать помощь от диаспоры все хотят.

Знаешь, мне кажется, что это вот тоже некая особая черта российского может быть менталитета. Мы крайне ревностны к зарабатыванию денег другими, хотя я не вижу в этом плохого. Мне кажется, ничего так не способствует развитию сотрудничества, как возможность вместе зарабатывать.

Может быть, это наследие советской ментальности – болезненное и ревностное отношение к коммерческим проектам. Хотя коммерческие проекты – это двигатель любых проектов.

Например, на мой взгляд, не было бы ничего, как мне кажется, предосудительного в членских взносах за участие в русскоязычной диаспоре, и последующем получении привилегий. Хотя, я подозреваю, обычный член диаспоры эту идею не примет.

 Ты права. Может быть, через пять поколений примет, но я это не знаю, я это не увижу.

В связи с этим проекты, которые вы делаете с мобильной связью, с банком и прочее могут отталкивать людей, как только у них появится подозрение, что там какие-то идут заработки. Никто не будет верить, что все это идет на нужды существования диаспоры, будут думать, что Хргианы живут на этом всем.

И даже если проект хороший, предложение выгодное, люди будут сопротивляться участию. Мы плохо переносим отношения взаимной выгоды, особенно если она выражена конкретно, в деньгах. Любовь, там, ненависть…, но вот взаимовыгода – это как-то не про нас.

Да, совершенно верно. Но есть и разумные люди, которые понимают, что им это выгодно и никоим образом они не набивают карманы Хргиану. Я думаю, что количество таких людей будет все время расти и расти.

У тебя есть хотя бы приблизительные данные о том, сколько в процентном соотношении в русскоязычной диаспоре Черногории русских, украинцев, белорусов, армян – кого-то пропустила?

Нет.

И на уровне ощущений тоже нет?

Об этом вообще говорить глупо. Для меня совершенно неважно, кто человек – русский, украинец, еврей, немец. Везде есть хорошие люди, и есть моральные уроды. Я вообще не приемлю националистов, даже близко. Россия для русских – это выводит меня из себя. Человеку хочется сразу что-то такое сказать жесткое и непечатное.

Скажи, пожалуйста, ты же еще как председатель русскоязычной диаспоры Черногории включен неким образом в эту систему русскоязычных диаспор по всему миру. Расскажи немножко про другие русскоязычные диаспоры, похожи ли они на нас?

Есть так называемый всемирный координационный совет (ВКС), который объединяет все координационные советы и диаспоры по всему миру. Но лично мне совершенно не нравится, как это все устроено.

Этот координационный совет никому не помогает. Такое впечатление, что это была дана команда создать некую структуру, чтобы было легче всеми этими диаспорами, координационными советами управлять. Помощи нет никакой. Вообще.

Структура ВКС, с моей точки зрения, неправильная. Ведь совершенно очевидно, что, скажем, есть скандинавские страны – Швеция, Норвегия, Дания и так далее. У них очень много схожих проблем. Точно так же, как много схожих проблем у балканских стран.

Почему не сделать, например, балканский или скандинавский координационные советы? Тогда и задачи было бы проще решать. И общение было бы гораздо более предметным. А в нынешнем виде, я считаю, что это все некая искусственно созданная структура, которая реально не работает.

А кем она создана?

Я так понимаю, что есть отдел в Министерстве иностранных дел Российской Федерации по работе с соотечественниками, и мне кажется, что вот оттуда это все пошло. А мы сейчас пытаемся как раз сделать балканское подразделение.

Мы – это в смысле русскоязычная диаспора Черногории? То есть вы проявили инициативу создания?

Да. Я об этом начал давно говорить, потому что в ВКС есть совершенно нормальные адекватные люди. Все эти конференции проходят на деньги государства. Мне кажется, было бы более эффективно, если б эти деньги тратились на какую-то совершенно конкретную помощь.

В данной конкретной стране. И можно было бы там в каждой стране придумать какой-то бизнес, который бы стабильно приносил доход. И этот доход шел бы целиком на нужды диаспоры.

Скажем, вот в Германии, где почти 5 миллионов наших соотечественников проживает, им вообще никакого дела нет до того, что происходит у остальных. Но при этом, скажем, в европейском координационном совете многие считают, что самая яркая, самая успешная диаспора находится в Черногории.

Когда мы рассказываем про наши проекты, у них просто дух захватывает. Вот только что Сергей Сычев, Саша Хргиан и Миша Бочкарев ездили на конференцию в Софию и фактически привезли оттуда новость, что европейский координационный совет хочет собраться в Черногории, посмотреть, что же это за страна, и как там эта диаспора работает.

Высока вероятность, что, может, в апреле месяце нам предстоит здесь провести такую конференцию.

А другие диаспоры тоже существуют на средства частных энтузиастов?

Все дело в том, что там, где есть большие диаспоры, там есть большой бизнес. И с большим бизнесом легче разговаривать. Ну, скажем, Германия та же. Для них речь идет не о 10-15 тысячах постоянно проживающих, у них речь идет там о пяти миллионах русскоязычного населения.

И бизнес за вот этот кусок пирога, конечно, будет и давать деньги на диаспору, и у них всегда все будет хорошо. У нас же, увы, ситуация другая, и какие-то подвижки мы только-только начинаем делать.

Плохая ситуация во многих странах. В Болгарии соотечественников намного больше, а зарабатывать там вообще никак не удается. Но при этом в Болгарии диаспора очень хорошо работает. Я удивлен, как хорошо работает координационный совет в Турции. Они там борются за права наших женщин. Молодцы.

Но есть и те, которые, как мне кажется, почти ничего не делают для облегчения жизни наших соотечественников…

Хотела спросить о личном. Про семью. Ты работаешь в семейном бизнесе, в семейных проектах. Это же очень специфический вид деятельности, где сотрудников, начальников и подчиненных при этом связывают и тесные личные отношения. Как ты с этим справляешься? Какое у вас разделение труда? Ты доволен тем, как это получается, как это функционирует?

Как всегда у любой медали две стороны. С одной стороны, что приятно в этой ситуации – тебя никто никогда не обманет. И финансовые отношения настолько прозрачны и понятны, и никаких разборок между нами быть не может.

С другой стороны, да, бывает, что вот один считает так, другой считает по-другому, бывает, порой искры летят, но потом остываем, находим какое-то решение или кто-то принимает решение, что будет так, и берет на себя ответственность.

Это повышает конфликтность в семье?

Нет, у нас конфликтности нет, у нас замечательная семья.

Может быть, я неправильное слово употребила. Предметов спора становится больше?

То, что на работе – это на работе. Дома есть дома. Потом, собственно говоря, ну вот семья, да, семейный бизнес, но мы с женой живем в одном месте, Саша в другом месте, Петя – в третьем.

Поэтому у нас вообще нет возможности как-то после работы еще говорить о работе. Потому что каждый живет у себя. Нет, никаких таких проблем нет. Удобно, когда любой готов подставить плечо, и каждый в курсе того, что происходит. Когда-то один больше загружен, когда-то другой больше загружен, это нормальная ситуация.

Какое у вас разделение обязанностей?

Саша отвечает за все юридические вещи. Это и понятно, потому что он юрист с 15-летним стажем, с большим опытом. И в России работал юристом в различных компаниях, занимал высокие должности. Поэтому опыт есть.

В общем, юридическое направление как бы идет и идет. А сейчас очень много времени занимает деятельность, которая связана с русскоязычной диаспорой.

Твоя супруга последовала за тобой из Москвы, как она адаптировалась в Черногории? Есть разные примеры, когда жены уезжают за мужьями, и кто-то принимает Черногорию, скажем, после Москвы, а кто-то категорически нет.

Помнишь у Бродского: «Если выпало в Империи родиться, уж лучше жить в глухой провинции, у моря». Это наш случай. Мы сначала достаточно мало времени в Черногории проводили, может быть несколько месяцев в году, там 4-5-6.

Я в Россию ездил очень часто, практически летал ежемесячно, чтобы увидеть папу и маму. А сейчас такой необходимости нет. После того, как в России я похоронил родителей, и по мере того, как стал расти проект диаспоры, мы стали проводить здесь все больше и больше времени.

С точки зрения того, что происходит в России с бизнесом, мне это все абсолютно не нравится. Я считаю, что малый бизнес в России убит. У меня была там компания, которая была достаточно успешна, инженерная компания.

Но в условиях, которые созданы в России для малого бизнеса, зарабатывать деньги, не имея административной поддержки, а только имея мозги, практически невозможно. Надо называть вещи своими именами.

И если страна не опомнится в плане принятия каких-то законов, то малого бизнеса в России не будет. Может быть ситуация, которая сейчас возникла в мире, должна к чему-то подтолкнуть. По крайней мере, в последнем своем выступлении В.В.Путин сказал, что хватит кошмарить бизнес.

Может быть, это будут уже не просто слова, это приведет к тому, что все-таки что-то в стране начнет меняться. Но с точки зрения налогов, с точки зрения правил ведения бизнеса в России перспектив я для себя не вижу.

Поэтому, то, что сейчас здесь мы работаем – слава богу. Что-то нам удается зарабатывать. Я надеюсь, что найду единомышленников, и мы какой-нибудь крупный проект здесь реализуем. Посмотрим.

А жена всегда за мной. Она приняла Черногорию, Черногория ей очень нравится, но она скучает по отсутствию каких-то моментов, связанных в основном с культурой. Здесь нет возможности ходить по музеям, по выставочным залам, по концертам и театрам. Но сейчас она в Москве находится, и отрывается там, я так понимаю.

Люди Черногории: Андрей Хргиан: «Для меня совершенно неважно, кто человек – русский, украинец, еврей, немец»
В плане культурной жизни?

В плане культурной жизни.

Помимо руководства диаспоры и бизнеса, что еще твое время занимает?

Времени очень мало. Мы все время придумываем какие-то проекты. Вот сейчас, только что придумали новый. Есть два больших мировых центра науки, эти центры науки закономерно связаны с физикой. Есть Объединенный институт ядерных исследований в России, в Дубне и есть ЦЕРН, который находится в Швейцарии, про который недавно все узнали, хотя ему 60 лет…

Это там, где большой адронный коллайдер?

Да-да, они запустили адронный коллайдер и открыли последнюю частицу – бозон Хиггса. Ее называют частицей Бога, она как последний элемент в пазле, помогла ученым создать целостную картину мира.

И есть такая физическая конференция NEC, международная, в которой в основном принимают участие сотрудники ОИЯИ и ЦЕРНа. Ей, этой конференции, 50 лет. И вот три года моей жизни потрачено на то, чтобы перевезти эту конференцию в Черногорию.

Буквально две недели назад был подписан между отелем Splendid и ОИЯИ документ, в соответствии с которым, мы надеемся, в ближайшие 50 лет эта конференция будет проходить здесь.

Когда ожидать первого наплыва физиков?

Наплыв физиков ожидается в последние дни сентября – первые дни октября. Это глобальная вещь, чтоб вы понимали. Там, собственно говоря, физиков будет от 100 до 150 человек, это не так много. Но традиция этой конференции – приглашать студентов и аспирантов.

И таковых может приехать 100, 200, 300 человек. И еще одно направление этой конференции – на два дня они собирают преподавателей физики средних школ. И вот передо мной поставлена задача: собрать преподавателей физики со всех Балкан. А их может приехать и 500 и 800 человек.

Участниками этой конференции являются звезды науки, нобелевские лауреаты, они читают познавательные лекции. А смысл всего этого состоит в том, чтобы через преподавателей физики детей привлекать к науке. Это очень хорошее дело.

Очень интересный проект.

И, правда, интересный. Помнишь, был такой фильм «Афера Томаса Крауна» с Пирсом Броснаном? Там в начале фильма был момент, когда маленьких детей приводят в музей и показывают картину, с которой начался импрессионизм. А детям это не интересно.

И тогда учитель говорит, что это картина стоит сто миллионов долларов. Дети моментально замолкли и стали с интересом слушать про эту картину. Я это к чему. Применительно к этой конференции можно сказать вот что, равное по значимости этим ста миллионам долларов: эти физики из ЦЕРНа и ОИЯИ, между прочим, придумали протокол http:, с которого начался интернет!!! Представляешь? Все пользуются и никто не задумывается.

Да, и статус Черногории, как страны, которая принимает такие конференции, очень сильно вырастает. И мне кажется, черногорцы сами это осознали. Но пока об этом в газетах почему-то не написали.

Хотя пресса была приглашена, снимала, по телевизору показали, а в газетах не написали. Ну, вот, а потом будут бегать за нами – дайте интервью, дайте интервью.

Андрей, я знаю, что тебя нет в социальных сетях, ты сказал – ни в каких, принципиально. Почему ты такое решение принял?

На это нет времени. Я вижу, сколько времени проводит мой сын там. Я понимаю, что присутствовать там и ничего не писать – это невозможно. Если начинаешь писать, надо отвечать.

Ты что-то написал, к тебе там кто-то обращается, все это занимает слишком много времени. У меня этого времени нет. И вот я, если будет возможность, лучше пойду, погуляю. А мне, собственно говоря, все, что нужно, дети и жена рассказывают.

Андрей, ты как ощущаешь, ты навсегда себя связал с Черногорией?

Не знаю, возможны любые варианты. С учетом того, что мы сейчас затеваем организацию балканской русскоязычной диаспоры. Уже предварительно мы провели переговоры с Хорватией, Сербией, еще с кем-то. Скорее всего, если мы это затеем, то она будет базироваться в Белграде.

Кто-то должен будет этим заниматься, вполне возможно, что придется туда в какой-то момент переехать. А может быть просто туда придется летать почаще. Посмотрим, время покажет, никто ничего не может сказать заранее. Все в руках Божьих.

Интервью взяла Виолетта Макеева.

13 comments
  1. По всему видно, что Андрей — человек предприимчивый и очень грамотный. Уверена, что его бизнес будет процветать. А русскоязычной диаспоре в Черногории повезло с президентом

      1. Люди, которые переехали в Черногорию, изначально преследуют только свои цели, до активности и харизматичности Андрея им нет никого дела!

    1. Как я поняла бизнес его процветает и отлично развивается! пора брать новые горизонты и вершины!

    1. Пусть люди живут, где им вздумается. Кстати,  я припоминаю журнал  «Навигатор Монтенегро», хороший был!

      1. Журнал не видела, и не читала, но идея и задумка в любом случае классная. Почему бы не возродить его?

  2. А вообще идея эта классная, взаимовыручка и взаимопомощь на чужбине это большое подспорье!

    1. Очень согласна с Вами) Некоторым людям не легко решится на переезд в другую страну. Невероятно приятно будет встретить на чужбине «своего» человека.

  3. Нам самим  в России такие люди нужны —  умные, успешные,  уверенные в себе, работать можно в любых условиях,  было бы желание

    1. Такие люди, к сожалению, в основном и бегут из России. Видать на то есть серьезные причины…

  4. Знаю Андея Игоревича. Работал сметчиком у него! Да проекты хорошие. До сих пор помню дружный коллектив Телпро-Сервис в Москве!

Leave a Reply
Все события Черногории в телеграме